Та, которой не скажешь `нет` - Элла Уорнер

По спине Луизы пробежали мурашки, когда Рахим коснулся ее шеи, надевая ожерелье, отражавшееся в зеркале темно-зеленым огнем. Разрешив султану сделать такой дорогой подарок, она попрала все свои убеждения. Ее сопротивление растаяло под его страстным напором. Ей хотелось доставить ему радость, все остальное было неважно.

—Ты выглядишь волшебно, — проговорил Рахим, оценивая итог своих усилий. Затем он взял ее за руки и нежно поцеловал обнаженное плечо.

Луиза обескураженно смотрела в зеркало, не узнавая себя: она ли это? Кем она стала за эту неделю, разрешая Рахиму лепить и переделывать себя по его вкусу? В этот момент из глубины зеркала на нее глядела невероятно красивая женщина. Обычно непослушные кудри были немного подстрижены и уложены замысловатым образом, чтобы сказочно прекрасные изумрудные серьги могли сиять во всей красе. Лицо стало более чувственным, огромные глаза завораживали, алые губы манили.

Темно-зеленое платье было очень открытым. Шея, плечи и большая часть спины были обнажены. Затейливо сшитый лиф из чередующихся светло- и темно-зеленых полос атласа и бархата подчеркивал округлость груди. Волнами спадавшая до пола широкая юбка шелестела при ходьбе, навевая мысли о соблазнительном нижнем белье. Луизе казалось, что она — куртизанка, вырядившаяся для своего любовника. Странно, но таких эмоций она не испытывала, когда Рахим покупал ей все эти вещи, по-детски радуясь и вкладывая в них частичку самого себя.

«Вы американка, но у вас типичное французское лицо и французская элегантность!» — вдруг удивленно вспомнила она фразу, с чувством произнесенную парижской продавщицей. Да, настоящая французская куртизанка. Или нет, и все ее сомнения — обычная мнительность влюбленной женщины?

Он сказал, что ей будет приятно, но она не была уверена в этом. Единственное, что Луиза знала точно: став любовницей Рахима, она очень изменилась. Их страсть друг к другу полностью поработила ее мысли. Она сказывалась в поведении, подавляла разум, владела ею безраздельно. Даже сейчас, едва он коснулся ее пальцем, в ней все встрепенулось, тоскуя по его близости. Сердце так сильно застучало в груди, что Рахим наверняка услышал его биение. Когда Рахим коснулся ее плеча, Луизе захотелось, чтобы он коснулся и груди, а не продолжал расправлять складки на накидке.

— Пора ехать, — произнес султан, с гордостью оглядывая Луизу.

Чем он так горд? Тем, что обладает ею? Луизе не хотелось ехать к матери, словно она хочет лишь похвастаться этим нарядом. Но она знала, что доставила Рахиму огромное удовольствие. Он с восторгом покупал ей всю эту роскошь. Молча спустившись с ним по лестнице, она села в шикарный «роллс-ройс». Минут через двадцать пять они будут на месте.

В машине царила роскошь, как и во всех лимузинах, в которых ездил Рахим. Затемненные стекла, отгораживающая от водителя панель, бар с напитками и бокалами, радио, телевизор, магнитофон. Луизе пришла в голову занятная идея: она совсем не знала султана, когда они ехали на ферму в Футхорс всего пять месяцев назад. Ситуация была схожа с нынешней, они вновь ехали к ее родным. Но теперь она стала его любовницей. Или возлюбленной?

— Ты все время молчишь, — заметил Рахим и взял ее за руку, возобновляя их неразрывную связь. — Беспокоишься из-за предстоящей встречи с матерью?

Как ему удается всегда угадывать ее мысли? Луиза в душе пожелала себе такой же проницательности. Она не подозревала, что совершенно бессознательно владеет всем его существом. Луиза пока еще не ощущала всей полноты своей власти над ним. Рахим подумал, что очень скоро Луиза осознает все. Как тогда поведет себя его возлюбленная?

Луиза смотрела на него, стараясь проникнуть к нему в душу, пытаясь понять, что, кроме страсти, он чувствует. Взгляд Рахима в тот момент был нежен, добр и внимателен.

— Мне кажется, я выгляжу излишне величественной.

— Отнюдь. Ты именно такая и есть. Никогда не ограничивай себя ни в чем, Луиза. Помни, что ты имеешь право находиться в любом обществе, которое выберешь.

А в родном обществе Рахима? Не устраивает ли он репетицию? Быть может, Рахим постепенно готовит ее к появлению во дворце своей семьи? Неужели это способ представить ее нужным образом, когда они приедут на свадьбу его сводного брата?

— Тебе надо... в политическом смысле... чтобы я так выглядела, как сегодня?

— Я хотел этого для тебя, а не для себя, — улыбнувшись, ответил султан. — Думаю, ты слишком долго чувствовала себя гадким утенком. Ты перемыла слишком много окон и полов, посуды и кастрюль. А твои руки достойны лучших на свете перстней и браслетов. Пусть сегодня твоя мать в этом убедится раз и навсегда.

Что ж, он прав: гадкий утенок превратился в белого лебедя.

— Она решит, что ты купил меня, — хмуро отозвалась Луиза. — Не вини ее. Просто моя мать так устроена. С этим ничего не поделаешь.

— Не важно. Мы оба знаем, что я не покупал тебя. Надо просто устранить пропасть в твоих отношениях с матерью. Мир и согласие должны царить в Рождественские дни. Кстати, о пропасти... — Он взял ее руку и нежно поцеловал, любовно глядя на Луизу. — Мне хотелось бы навести мосты между нами прямо сейчас. Но из опасения измять твое прекрасное платье я воздержусь от этой затеи. — Рахим положил ее ладонь себе между ног. — Это прикосновение я буду помнить весь вечер, ожидая и желая тебя.

Луиза не удержалась и погладила упругую выпуклость под своей ладонью, ощущая ее стремительно возрастающую крепость и мощь. Зная, что своими действиями возбуждает его, она вспомнила о сладостных ощущениях, которые испытывала, погружаясь в бездну наслаждения, и распалилась сама. Луиза забыла, зачем и куда сейчас везет ее Рахим. Ее мысли приняли иное направление, едва она коснулась его плоти. Она захотела проверить, удастся ли ей довести Рахима до состояния того же безудержного восторга, в который он привел ее накануне. Он тоже должен быть счастлив. Она заставит его почувствовать, как беззаветно он ею любим. Сумасбродная идея никак не шла у нее из головы. Луиза решилась. Повернувшись к султану, Луиза расстегнула «молнию» у него на брюках. Это встряхнуло Рахима, и он накрыл рукой ее ладонь.

— Убери руку, — велела она.

— Луиза, ты испортишь платье. Мы не можем...

— Я — могу. Ты не будешь притрагиваться ко мне, Рахим. Это только для тебя.

И для нее тоже, подумала Луиза. Так уж получалось, что Рахим всегда играл первую скрипку. Сейчас она хотела, чтобы он испытал нечто особенное. Чтобы он почувствовал, что каждую клетку его тела любят, что им восхищаются, что его боготворят. Луиза с замиранием сердца освободила плоть Рахима. Султан напрягся, когда ее пальцы сомкнулись и стали медленно и нежно двигаться, ввергая его в сладостную негу. Сколько раз он приводил ее в экстатическое состояние своими ласковыми движениями. Настал его черед испытать все на себе.

Восставшая плоть, извлеченная на свет, оказалась большой и восхитительно приветливой. Она осторожно накрыла ее губами и нежно ощупала языком. Постепенно ее движения стали увереннее и настойчивее. Мысль о «воинственном» оружии мужчины, беспомощно трепетавшем в алом кольце ее губ, возбуждала Луизу. Теперь Рахим стал ее пленником. Удивительная новизна ощущений переполнила Луизу. Рахиму было явно приятно, и он подвинулся, облегчая ей доступ к своему «оружию». Его дыхание участилось, мышцы живота ритмично сокращались, все тело напоминало сгусток энергии, сосредоточившейся на движении ее языка и губ. Луиза приняла его плоть глубже и этим привела султана в восторг. Теперь она знала, как использовать свою власть над Рахимом, как, дразня и играя и оттягивая долгожданный момент, довести его до того самого состояния, когда свет раскалывается на мириады огней. Ей хотелось, чтобы он почувствовал всем существом безбрежность оттенков приближающегося полного блаженства.